Город раскинулся на берегу моря серыми громадами своих зданий. Он был опутан сетью больших и малых дорог. По ним непрерывно шел поток автомашин. Ни днем, ни ночью запах выхлопных газов не давал нормально дышать, Моросил противный ноябрьский дождь, По тротуарам шли, боязливо озираясь, пешеходы. Ветер, дождь, холод подгоняли их. Смог и утренний туман смешались. Грязь. Бело-серая пелена скрыла солнце. Иногда над городом проносились самолеты, но редкие пешеходы не обращали на них внимания. Они спешили, кто куда: на работу, в школу, в ВУЗ, в магазин за хлебом или молоком... В окне маленького ветхого домика, каких в городе было бесчисленное количество, горел свет. Клавдий включил его, так как было все еще темно. А темноту он ненавидел все 16 лег своей жизни.

Разбудив его, мать сказала все те же "дежурные " слова: "Сыр, хлеб, масло, чай на столе. Смотри, не опоздай в школу". И ушла на работу. Он крикнул ей вслед: " Ну, прощай, мама!" Работа была ее единственным средством забыть о тягостях жизни. Отец бросил их десять лет назад. Близких родственников не было... "Теперь я один. И так всегда. Надоела эта школа. Не пойду сегодня, ведь и уроки не сделал ", - подумал Клавдий, снова забравшись в постель. Он укутался и лежал так полчаса. Холодно! "Каждый день один и тот же завтрак: чай, масло, хлеб, сыр. Что-то есть не хочется, пойду лучше погуляю".

Клавдий надел старую куртку, потертые изношенные джинсы, кеды- ветераны. Он уже забыл, когда купил их. На голову натянул новенькую спортивную шапку, свою гордость. И вышел на улицу. Небо встретило его неприветливо. Он побрел бесцельно, куда глаза глядят:

На деревьях опала листва,
Стало быть - кончилась лета пора.
Льют дожди, словно из ведра,
На улицах сырость да мутная мгла.
Мрак заполняет души людей -
Жить тоскливо без солнца лучей.
По дороге иду, грязь ногами мешу,
В лужу взгляну - тоску на себя нагоню.
Зябнем все без тепла,
Окутала землю сырая мгла.
Птицы собираются на юг,
Над родной землей завершают круг.
Буйство ветра и дождя возрастает день ото дня.
Черным видится весь мир, планета вся.
Кажется, мы обречены на страдания
И медленное вымирание...

разные чувства были в душе Клавдия. Ему все осточертело: этот город, эти машины, бесконечный шум. "Город асфальтом и бетонам сковал землю, не даёт ей дышать. Она умерла. Все в жизни искусственно. Мы перестали видеть солнце и звезды, мы замкнулись на своих бытовых проблемах..." Глубока была ненависть и к школе. "Там одни быки и тупые учителя, акселераты и эгоисты". С каждым посещением школы его ненависть к ней усиливалась, она стала уже патологической. "Уже десятый год сижу в этой школе, изучаю теоремы и формулы, которые в жизни мне не пригодятся, совершенно ненужную чепуху. Без денег в этой жизни никуда не пробиться. Сейчас ум не нужен".

Он шел, рассматривая с ненавистью попадавшиеся на пути особняки, роскошные хоромы новых русских. Проходя мимо одного из таких домов, он увидел толстого хорошо одетого человека. Тот презрительно посмотрел на Клавдия. "Вот он - сила сейчас. Раб своих денег, дрожит, спит с пистолетом под подушкой, жирует, когда другие страдают". Большинство сверстников Клавдия хотело быть крутыми, богатыми.

В классе он был тихоней, троечником, ничем не выделялся. Школу просто терпел. "Досидеть до конца и домой!" Вот его мысль. А дома что? Книги, телевизор. Пацаны на улице были злые, курили, пьянствовали. Они избили его пару раз, больше он на улицу не выходил. Ростом он не вышел, часто болел в детстве, рос слабым ребенком. На все его вопросы об отце мать отвечала уклончиво. "Развелись. Он меня бросил. Он - негодяй". Но Клавдий не верил, что его отец - негодяй. Он страдал из-за этого. Из-за этого он стал замкнутым, необщительным.

У его одноклассников были компьютеры, музыкальные центры, они уже водили отцовские машины, катали на них девочек, веселились на дискотеках. Он тоже один раз пошел на дискотеку...

Музыка без конца, как бурная река.
Захлестнула нас - мы взбесились тотчас!
Дискотека - забываем обо всем
Дискотека - выше звук, всем уши отобьем!!
Нам адреналин в голову бьет,
Тратить энергию стимул дает.
Быстрые движения. Еще быстрей!
Бешеный ритм - за ним успей.
Это танцы зверей, громче, скорей!
Мы возбуждаемся,
Лица наши кровью наливаются.
Дискотека -мы любим все это.
Устали уже. Танцуем вяло. ВСЕ!
Это был страшный сон.
Выключается магнитофон.
Все расходятся. Ноги несут нас домой...
ДИСКОТЕКА - нормально ли это?

Многие его сверстники имели и деньги, и силу. Однажды один из них подошел к Клавдию и потребовал червонец. "У меня нет", - ответил Клавдий. "Врешь. А если нету, иди у пацанов возьми и принеси!" Клавдий вспылил: "Я не обязан. Кто ты такой, чтобы мной командовать!" Удар в пах. Чудовищная боль. Еще больше ненависть. Позднее Клавдий узнал, что этот парень уже три года занимается каратэ, занял много призовых мест. Но он, видно, до сих пор не узнал, что удар в пах - запрещенный прием в каратэ. Клавдия мучило его бессилие. В книгах он читал, что есть сильные и слабые. И горько было сознавать, что он - в последней категории. Он ненавидел боевики. В них один убивал сто и больше. "Подумать только - сто человек. А ведь у каждого из них были свои мечты, была мать..." Ненавидел он и военных. "В армии человек лишается своего "я", он становится живой силой". Армия привлекает людей "крутой" формой, оружием. Когда у тебя в руках автомат, ты кажешься самому себе таким сильным, как супермен! Сколько денег тратится на военные нужды, когда простой народ бедствует. Надо расформировать все армии мира, отменить воинскую обязанность. Простые люди умирают из-за амбициозных политиков - все это "патриотизм". Тратить два года своей жизни на военную муштру и "дедовщину" - это ненормально. "Я ничем не обязан этому государству. Человек мог бы родиться где угодно и кем угодно. Государство должно заботиться о своих гражданах, а не о себе. Кроме бесплатного среднего образования, оно ничего не дает. Везде взяточничество и коррупция, в больнице бесплатной медицинской помощи уже давно нет, все лекарства и продукты надо приносить самому; работу государство не гарантирует, чистую окружающую среду не обеспечивает. Вывод: граждане не обязаны страдать из-за этого государства. Пусть создают наемную армию..."

В детстве он давил муравьев, играя. "Я - муравьиный бог", - думал он тогда. Безуспешно пытались муравьи убежать от него. Но однажды он рассмотрел через лупу одного умирающего муравья. Ему показалось, что тот плачет, и что-то шепчет ему, что-то жалобное. После увиденного к муравьям Клавдий больше не приближался. Жизнь казалась ему скучной, безысходной: завтрак, школа, уроки, телевизор.

А вечером мать возвращалась с работы, уставшая. В сумке она приносила что-нибудь вкусное. Они ужинали вместе, смотрели телевизор, около десяти вечера обычно ложились спать, каждый в своей комнате.

По воскресеньям Клавдий ходил на шахматы. Но вот уже год, как бросил. А дело было так: пришел один маленький восьмилетний вундеркинд и разгромил Клавдия. Было обидно, и шахматы он бросил. Потом он записался на плавание, но заболел пневмонией, пришлось оставить и это. Дома лечился, лежал в больнице. Ночью там он не спал, боялся, что таракан заползет к нему в ухо.

Пошел в секцию каратэ-до. Все было вначале хорошо. Но однажды упал, поскользнулся на деревянном полу в спортзале. В итоге с каратэ было покончено...

В субботу, воскресенье Клавдий выходил к друзьям. Один из них был высоким, на десять сантиметров выше Клавдия. Он постоянно потягивался при Клавдии. "Что-то я подрос". Из-за этой часто повторяемой фразы Клавдий прекратил с ним отношения. А второй друг увлекался девочками. Он часто говорил Клавдию: "Видишь вон ту бабу, подойди к ней, сделай движение!" Клавдий не понимал этого. Любовь в его мечтах была чем-то внеземным, сказочным. А друг просветил его. Да так, что на девушек Клавдий и не смотрел больше. "Друг" предложил ему и покурить, и выпить водки. Опьянение наступило быстро, потом долго болела голова. Однажды друг протянул ему странную сигарету. "Вот это - травка. На, кури. Завтра принесешь 50 рублей". Деньги, все упиралось в деньги. Дух Клавдия проявил себя, больше к этому "другу" он не пошел Клавдий думал: Неблагоразумные, словно безумные, тщетно силимся жизнь понять, пороки, низкие страсти - тянемся к ним, хотим познать!

Что удовольствие, кайф? Мимолетная, фальшивая радость.
В глубине души осознаем, но этого мало.
Нам сил не хватает перестать
Нас при рождении добротой обделили,
нашим идеалом они уж не сможет стать.
Каждый страдает по-своему.
Каждый в чем-то прав.
Мы - порождения тьмы и друг другу - враги.
Непонимающие, не понимаемые, коварные, несчастные,
всю жизнь душевно грязные!
Пусть наступит конец света, нам плевать.
На ум приходит - все в одной лодке, вместе веселей погноить.
Куда мы движемся, куда мы катимся?
Высший разум, если ты есть, помоги нам понять!

Друг пришел в его школу с товарищем. Он начал оскорблять Клавдия, "Ты - трус!" Клавдий ударил его, но не заметил, что ему подставили подножку. Накаченный дружок сделал свое дело. Он смял Клавдия в охапку, долго бил. Школьный охранник только пропищал тоненьким голосом: "Тут не деритесь, во дворе деритесь". На следующий день Клавдий попросил одноклассников разобраться с обидчиками. Те вроде и поддержали его, но разборка не состоялась. Избивший его парень сказал: "Я защищал своего друга". И все. До разборок Клавдию хотелось уничтожить обоих негодяев, но теперь он понял бессмысленность этого. "Мы изобьем их, они приведут своих друзей, снова разборки..." Оставив разбирающихся одноклассников и обидчиков, Клавдий ушел домой.

Ему вспомнилась другая драка, где он победил. Дрались во дворе какого-то заброшенного здания. Ребята обступили кольцом место, где Клавдий и Х дрались. Он уже забыл и причину драки, и имя того, с кем дрался. Но помнил то тупое чувство победы. Он бил, его били. Но он свалил своего врага, у того из носа потекла кровь. Толпа кричала: "Бей его, в нос бей, ногами работай!" И вот их разнимают. Ему кричат: "Красавчик!", хлопают по плечу...

Проходя мимо государственного здания, он заглянул в ворота. Там стояли здоровые, сытые люди в галстуках, в дорогих костюмах. Охранник крикнул Клавдию: "Чё стоишь, иди отсюда!". "Вот они, слуги народа, не пускают даже посмотреть на свою жизнь". Теперь он шел к морю, сам не зная того. "Почему я родился на этой планете, в этой стране, в этом городе? Почему я не сильный, не высокий, не богатый? Чем они (сильные) лучше меня?" Он вышел к берегу моря. Только тут он понял, что совершенно одинок. "Но это и хорошо. Вокруг только море. Одиночество и покой - исцеление от тяжких дум. Как хорошо насладиться покоем. Никто не достает, никто не оскорбит. Один - это прекрасно!" Он подумал о самоубийстве.

"Жизнь - тупая, зацикленная. Одно поколение повторяет ошибки другого. Все думают о наслаждениях, не понимают друг друга. Зачем жить? Работать, учиться, производить на свет новых людей и - умирать. И все. А я не хочу так. Мы приходим в этот мир ангелами, а он делает нас грешниками. Всю жизнь мы потребляем, и всю жизнь нам чего-то не хватает.

Он заметил нечто, лежащее на берегу. Подойдя поближе, увидел труп тюленя. Он потрогал его ногой, в нос ударил запах мертвого тела. "А тюлень ведь умер не от старости, а из-за нас. Мы все берем у природы, отравляем ее и себя. Воду, воздух, землю. Зачем? Все равно нас ждет судьба этого тюленя. Нас зароют, чтоб не пахли. Вот и вся жизнь, бессмысленная и жестокая. Мы все живем на этой планете, но не можем понять, что она - наш общий дом. В своих жилищах наводим чистоту, а весь мусор выкидываем подальше. Нас не волнует, что где-то в мире кто-то голодает, когда мы едим. Нет, мы жуем и чавкаем, концентрируем все мысли на процессе поглощения пищи..."

Клавдий направился к прибрежным скалам. Их черные монолиты подавляли все вокруг... "Стоя тут, на скале, я - бог. В мире религия стала еще одним средством забвения. Богу мы доверяем, а не верим. Божественные акции бесплатно может взять каждый, но сведения о дивидендах весьма туманны. Нам хочется, чтоб кто-то управлял нами свыше. Мы не можем самостоятельно контролировать свои страсти и порывы. Молимся, повторяя заученные молитвы, боимся придумать свои. Но религии мира позволяют убивать. "Да, надо убить иноверца, он плохой, потому что верит иначе. Мой бог лучше, правильнее!" Абсурд. Я верю в того бога, который призывает к единству, прощению друг другу обид, в бога, который зовет людей на дерзкие открытия, на подвиг ради всех, но ни одна религия не проповедует такого бога, Значит, бог во мне. И я верю ему. Но я не пойму, в чем же смысл нашей жизни?

Жизнь пролетит, как стрела,
Кажется, что бесконечна она.
Но конец есть, а дальше - тьма.
Зачем жить, если ничего воплотить нельзя?
Кто я такой? Как мне изменить мир? Кaк жить?
Глухие стены непонимания окружают нас:
Много лет люди живут бок о бок.
но не разрушить времени стен меж ними.
Никто никогда не поймет другого.
Знать и помнить об этом должны мы.
Непонимания стена -
Тверже алмаза она.
Никому не дано убрать из жизни ее.
Людей много, но на свете я один.
Со всех сторон стена давит на меня.
В мире много зла, неправды, вражды.
Все это порождения этой давящей стены.

"Смерть - единственный выход. Там, в волнах, скрыт долгожданный покой". Так думал Клавдий, глядя вниз со скалы. Но другой голос говорил в нем: "Подумай о матери, Клавдий!" Он много раз спорил с матерью о смысле жизни, но все его доводы о ненормальности этого мира разбивались об одну и ту же шаблонную фразу: "Все так живут, такова жизнь, по-другому быть не может". Мать не поняла его. Клавдий осознавал всю бессмысленность этой "нормальной" жизни.

Современную музыку Клавдий не слушал. Ритм попсы ускоряет биение сердца. Из-за этого адреналин попадает в кровь и наступает возбуждение. С литературной точки зрения попсовые песни также не представляют собой ничего интересного. Набор повторяющихся фраз без какого-либо смысла, идеи. Только идея сексуального желания и все....

Открытием для него стала случайно услышанная песня Виктора Цоя "Закрой за мной дверь, я ухожу..." Клавдий обрадовался. Значит, есть еще кто-то, кому не безразличны проблемы молодежи, кто поёт о них. Но... в одном журнале он прочел, что Виктор Цой погиб в автокатастрофе 15 августа 1990 года в 12 часов 27 минут, то есть несколько лет назад. Песни Виктора Цоя воплощали все мысли Клавдия, всю боль его поколения. Узнал он и о группе "Нирвана". Тоже поздно. Ее лидер Курт Кобайн покончил жизнь самоубийством за два года до того, как Клавдий услышал первую песню "Нирваны". "Они могли бы стать моими кумирами, если бы были живы", - думал Клавдий. Он много читал, увлекался научной фантастикой: Брэдбери, Азимов, Уэллс, Ж.Верн, Булычев, Мартынов, Стругацкие, Ефремов. Его настольной книгой стал роман последнего "Туманность Андромеды". Эта утопия потрясла Клавдия: мир счастья, справедливости, добра и альтруизма. "Жаль, я не живу в таком мире. Как хотел бы я стоять у руля звездолета рядом со смелым человеком будущего Даром Ветром, вместе с ним улететь к далекой Туманности Андромеды, совершить великий подвиг ради всего человечества!"

Горе и беды оставим позади. Счастливо жить будем в будущего бесконечной дани... Со скоростью субсветной звездолет прорезает тьму, Мы умрем, стоя у руля, и тела уйдут в пустоту, Огонь альтруизма нам согревает сердца, Эй, солнечный ветер, передай землянам: "Мы будем любить их всегда!"

Это мечты, а реальность ужасна: немытая посуда на столе, серый город в мутной мгле. Каждый день делать усилие над собой, терпеть, страдать, точно немой. Зачем?.. Тут его окликнул чей-то грубый голос с акцентом: "Эй, хохол, бабки есть?" кровь прихлынула к лицу. "Какое значение имеет национальность? Важнее личные качества человека. За национальность нельзя оскорблять!" Он обернулся - в нескольких шагах от него стояла троица: один был повыше, другой - пониже, но третий, третий вселял страх. тупое выражение, самоуверенность и сила - все это говорило, что он и есть вожак этой маленькой стаи. Вожак засучил рукава, выставляя напоказ свои накаченные предплечья... "Денег у меня нет!" - уверенно сказал Клавдий. "Ты кого обманываешь, сука? Сюда смотри!" - вожак ударил его резко в лицо. Боли Клавдий не почувствовал. Ему показалось, что его душа отделилась от тела. Перед глазами промелькнули все моменты его жизни. "Жизнь - это испытание". Эта мысль пронзила его мозг, как некогда Архимеда другая мысль. Но он открыл не физический закон, а смысл жизни. "Бороться, действовать, вырваться из цикла поколений, показать всем людям своим примером, что можно жить иначе. Не искать забвения, а кричать о себе на весь мир. Пусть не поймут, пусть поймают, изолируют, убьют, зато этим я докажу, что не зря родился человеком разумным, умеющим мыслить и анализировать. Пойти на костер, на крест, созидать, творить, вдохновлять всех на борьбу, не надо покоя. Жить - значит действовать, действовать - значит жить. Я жил плохо, не понимал людей. Мы все - несчастные братья. Мы - братья! Быть человеком - вот смысл жизни. Эй, человек! Только пойми. Ты смотришь на меня с недоверием. Ты пытаешься понять, что говорят мои глаза, сравниваешь меня и себя, кто из нас сильней. Кто кого? И торжествуешь ты, если я в чем-то тебя слабей. "Ты слабей меня, и я "съем " тебя!" - говорят твои глаза. Только пойми, так жить нельзя!"

Он очнулся от секундного просветления. Перед ним стояли трое. В спину дышало море. "Вот они - материализованное зло? Нет. Они просто заблуждаются. Несчастные, вы еще не поняли. Чего вы хотите от меня, то вы и получите..." Поколения сменяются, проблемы остаются. Мы изгадили все вокруг, наши души - ад. Кто в этом виноват? Лишь единицам удалось понять. Да, их не понимали. Но своей борьбой они подтвердили, что могут называться человеками. Единицы создали культуру для миллионов, изобретали, боролись, страдали... А все остальные. Это обыватели. Видя чью-то гениальность, загораемся завистью, живых пророков не признаем. А мертвым не завидуем, они мертвы".

Клавдий был на самом краю. Враги - в одном шаге от него. Ветер выл, волны неистово бились о скалы, превращаясь в мириады капель, капли снова становились волнами. Бесконечность в действии. Чайки летали над морем. Низко и быстро. Клавдий обратился к врагам: "Бейте меня, чего вы стоите? Убейте меня. Братья. Вы сейчас слепы, но и вы будете кричать "эврика!". Неожиданно Он оступился и рухнул в бездну. Казалось, сама природа воспротивилась тому, кто открыл смысл жизни. Разобщенные, слепые люди слабее природы, они сами похожи на зверей. А Он увидел все, Он будет делать все иначе, и человек тогда по-настоящему начнет покорение природы, Вселенной. Был человек, нет человека. Трое были потрясены, бросились бежать в разные стороны.

Волны ласково приняли тело. Наконец-то наступил для него долгожданный покой...

Высоко взошло солнце. Туман рассеялся. Город уже шумел жизнью... А ветер тихо шептал заупокойную молитву, посвященную не столько Клавдию, сколько всем нам, живущим, но еще не понявшим, зачем живем. Поздняя эврика ждет нас. Но разве нельзя понять сейчас, а не перед лицом смерти? Бесконечно трудно, такая задача под силу только человеку с большой буквы.

К укромным глубинам душ ваших взываю.
И к человечности вас призываю,
Молния небо разбила, развеялся прах.
Победитель ликует, растоптан враг.
Бездна жизни разделяет их.
И в бездне этой человечность лежит.
Ближнего возлюби, зло из себя изгони,
Не смотри, что творят они.
С себя исцеление мира начни!
В нашем мире двойном в каждом - два человека,
Двойной идеал. Добра и Зла,
В этом мире у всех должна существовать и двойная душа.
Люди, все мы братья, так почему каждый живет только ради себя?
В этом мире - два человека, между ними стоит стена.